Сегодня наблюдается патоморфоз, то есть изменение клинической картины расстройств, которые связаны с необходимостью запроса на психотерапию.

Мы уже говорили о депрессии, и как вы знаете депрессия выходит на второе место в ряду психических заболеваний. Но есть одна деталь, психические расстройства и вообще расстройства имеют несколько стабильный процент в популяции. То есть обычно это несколько процентов в популяции имеют эндогенные, так называемые, психические расстройства, типа биполярно-аффективного расстройства (маниакально-депрессивного психоза) или эндогенной депрессии. А рост депрессивной симптоматики в основном идет за счет так называемых непсихотических депрессий, которые не связаны с психотической симптоматикой и не связаны с врожденными причинами.

Поэтому, согласно Клаудио Наранхо, патоморфоз современных неврозов определяется тремя признаками факторов, такие движущие силы современного невроза.

С одной стороны это усиливающаяся анонимная репрессивность общества и авторитаризм, то есть жизнь становится все более сложной и регламентируемой с точки зрения социальных условий, и чтобы человек имел доступ к материальным благам, они распределяются путем так называемых «если»-условий, сформулированных общественным скрытым принуждением, которого становится все больше.

Это можно проследить в общественном сознании вплоть до фантазий, которые возникают относительно включенности человека в цифровую экономику, когда нормой станет полная прозрачность его транзакций, полная прозрачность его персональных данных для обработки нейронными сетями. И даже возможны ситуации, когда нейронные сети будут потихонечку навязывать определенные потребительские модели, что, собственно, сейчас и происходит, и навязывать определенный дискурс, который будет определяться идеологий того национального правительства, которое этот дискурс навязывает. И все мы становимся жертвами социальной инженерии, которая заказывается крупными игроками в поле смыслов, если так можно говорить.

Вторая действующая на социальный патоморфоз сила —это рыночная ориентация общества, когда человек ценится не за то, чем он является, а за то, что он показывает, за то, что он демонстрирует. И как раз ценность человека определяется скорее не его природными склонностями, данностями и возможностями, а его уровнем рыночной успешности, успешности продажи этих качеств.

И общий фактор для всех неврозов всегда – это попытка сохранить статус-кво в меняющемся мире или, так называемая, психо-духовная инерция, когда человек стремится оставить всё, как есть, что, собственно, с позиции гештальт-подхода невроз. Который является попыткой преждевременного разрешения невротического конфликта.

Когда ситуация требует нового поведения, а мы пытаемся сохранить старое. И именно за это мы платим определенными формами невротических расстройств.

Современный эго-идеал человека— это человек успешный.

Человек успешный, если анализировать черты этого образа с психопатологической точки зрения, человек гипертимный, гипоманиакальный, которому все легко удаётся, который, как правило, достигает успеха любой ценой, часто не дорожит отношениями, обладает высокой способностью к манипулированию, к достижению. Даже есть такой бытовой термин «достигаторство», это черта присущая людям, которым для переживания ценности, обязательно нужно чего-то достичь.

Кроме этого, современная культура и современный общественный уклад очень сильно раскачивают эмоцию социальной зависти, и этот культ успеха и достижения становится ведущим мотивом, который поддерживает существование современных форм невроза.

Клинический патоморфоз неврозов проявляется, в частности тем, что грубые формы моторных нарушений, таких как истерический невроз, с конверсионной симптоматикой, с выпадением функций, с нарушением чувствительности и движений, выраженной соматизацией, сейчас заменился более сложными формами, которые вы все знаете: паническое расстройство, агорафобия, социофобия. То есть фобии связанные так или иначе с публичностью, то есть с демонстративным предъявлением себя на публике.

Также намечается и отмечается удельный рост социофобических неврозов, то есть человек с одной стороны является более просоциальным, а с другой есть какое-то количество людей, которые никак не вписаны в социум и существуют в культуре своего рода, «интровертированного аутизма навыворот», который мы можем наблюдать в социальных сетях. Есть японское слово – хикикомори, описывающее человека, который не вписан ни в одну структуру и не соответствует ни одному сообществу, эти люди общаются между собой, но по сути своей они абсолютно асоциальны и социофобны.

Следующий, тоже распространенный тренд в психопатологии, это невротическое, компульсивное откладывание, все чаще востребуется тема прокрастинации и прекрастинации.

Сочетанием этих трех факторов и культа успеха можно также объяснить бурный  рост непсихотических депрессий, о котором я уже говорил — пищевые расстройства, шопоголизм и интернет-аддикции, и расстройства обусловленные семейными дисфункциями.

Вообще институт семьи находится под большой нагрузкой, потому что с социально-экономической точки зрения он становится постепенно не нужен, он отживает свое, так как уже не столь плотно связан с  задачами выживания. А традиционные правила регуляции семейных отношений при этом остаются прежними, поэтому неизбежно  вступают в конфликт с практикой настоящего дня.

Конечно, тот аспект, на котором я хотел остановиться отдельно — это культ успеха, культ успешного человека порождает и усиливает такую человеческую черту, которая собственно существовала во все века. Но когда люди были заняты выживанием, они меньше заботились совершенством формы, это было прерогативой знати. И очень часто в качестве мотива определяющего высокую степень субъективного страдания на первый план выступает перфекционизм, в частности это такой психологический коррелят, который обуславливает рост именно непсихотических депрессий, когда человек недоволен самим собой.

И особый вид этого перфекционизма носит название личностно-центрированный перфекционизм, со стремлением к копанию в себе, к болезненному самоанализу и самокритике, то есть высокий личностный стандарт, который человек распространяет на самого себя.

Кроме этого, есть объективно-ориентированный перфекционизм, который выделяют исследователи, это предъявление нереалистических требований к другим, тоже высоких стандартов. Ещё выделяют социально-предписанный и нормально-патологический.

Чем отличается нормальный перфекционизм от патологического или невротического, как его ещё называют?

Прежде всего неспособностью испытывать удовлетворение, вот Дональд Хамачек ещё в 1977 году привел такую сравнительную таблицу, в основе которой как раз невозможность человека, страдающего невротическим перфекционизмом, действовать, блокада сферы действий и деятельности, вследствие крайне высоких ожиданий от самого себя и невозможности пережить собственные ошибки, и этот страх совершить ошибку и действие в основном не под влиянием мотивации достижения, а под влиянием страха неудачи.

Так как с одной стороны мы видим, что очень сильно растет количество и качество требований к себе, с другой стороны рыночная ориентация и культ успеха, то все что связано со страхом неудачи и мотивацией избегания начинает доминировать в области социального поведения человека. Потому что именно социальная успешность является критерием личностной успешности в современном обществе.

Куда распространяется перфекционизм в современном мире?

• В первую очередь в перфекционизм внешности, это определенные требования к внешности, которые существуют на основе ложно созданных эго-идеалов, фотошопных образцов, которые не учитывают индивидуальные особенности человека и подводит внешность под определенный стандарт. И эти стандарты внешности, которые уже часто мы встречаем не в том виде, в котором они есть, не учитывающие возрастные особенности, личностные особенности, особенности конституции, очень часто подобранные с помощью фотошопа и других способов редакции внешности, вот этот культ внешности выходит на первый план. Раньше даже не было мотивов, которые поддерживали бы перфекционизм внешности, потому что во-первых стояли задачи связанные с выживанием, во-вторых, перфекционизм внешности построен на некоем эго-идеале встроенной модели, как говорят исследователи, эту модель вообще создавали модельеры, которые обладали, так сказать, гомосексуальным влечением и на основе своих стандартов они выбирали модель унисекс, чтобы эта девушка была похожа приблизительно на мальчика, чтобы это был вечный подросток, который отражал бы их собственные конфликты относительно сексуальности.

• Родительский перфекционизм, который мы встречаем в пресловутой всенародно любимой сказке «яжемать», которая посвящена тем стандартам, какой должна быть мать, очень высокие требования к себе, которые нереалистичные, построенные на том, что человек часто не имеет встроенного опыта общения с матерью, а пытается его компенсировать за счет идеалов почерпнутых из литературы или каких-то особенностей воспитания. Этот перфекционизм часто лежит в основе послеродовых депрессий, когда женщина просто не может найти себе приемлемую материнскую роль.

• Межличностный перфекционизм —стремление сделать другому лучше, лучше чаще за счет себя. Чаще всего мы это встречаем, когда родители пытаются принести себя в жертву детям, за счет депрессивно-мазохистического отказа от своего счастья ради детей. Причем это не зависит от уровня достатка человека.

• Трудоголизм, который является одной из форм аддиктивного поведения, но чрезвычайно поощряем современным обществом, работа не по расписанию, работа с увеличенной нагрузкой, увеличение светового дня, увеличение продолжительности рабочего времени и постоянное повышение эффективности. Существует, так называемая, даже трудоголически-аддиктивные организации, в которых принадлежность к организации всячески поддерживается, например, корпоративные тренинги, повышение лояльности, движение «мы вместе», когда мы все сливаемся, по сути дела, происходит подмена личностных целей, которые привели человека, смещение мотива на цель и вовлечение его в деятельность организации.

• Телесный перфекционизм. Его определенные черты обуславливают, так называемую, ипохондрию здоровья, определенный вид патологии, который направлен на совершенствование собственного тела, и тоже современная востребованная область индустрии, когда человек отрицает некоторые экзистенциальные данности, например, как старение. Например, очень модная область – антиэйджинг терапия, которая посвящена борьбе с возрастными изменениями, которые очень часто формируют у людей нереалистические ожидания относительно самих себя и вызывают рост нарциссической тревоги.

• И гораздо менее важный в современном мире перфекционизм порядка и упорядочивания, как стремление к идеальной форме.

Какие же факторы способствуют формированию перфекционизма в личности человека?

• Принуждение и насилие. Мы уже забыли об этом, но так или иначе, современный мир отличается анонимностью насилия, часто насилие осуществляется под видом заботы, оно не такое явное, как это было во времена, когда обсессивные неврозы, неврозы навязчивости были яркие, например, религиозные неврозы с контрастными навязчивостями, хульными, в адрес моральных авторитетов 19 века, таких как христианские святые или фигура бога, как она понималась, и патриархальная культура в целом, которая во многом базировалась на насилии. Сейчас идет эпоха, которая отличается сменой этого уклада, то есть патриархальное общество сменяется больше матриархальным, эгалитарным, равностным. И современное насилие становится не таким очевидным, оно скорее скрывается за, так называемыми, «если»-условиями, когда человек получает доступ к благам через идентификацию с агрессором.
• Некритическая интроекция стандартов деятельности. Вы знаете, что существует два универсальных пути разработки этих внутренних стандартов. Один — это принуждение, интроекция стандартов, когда запрещается отказ, или подавляется, запрещается критическое мышление. И второй, когда человек формирует нереалистический эго-идеал, на основе нереального опыта, а на основе некоторых внешних, почерпнутых из массовой культуры представлений. К этому часто приводит игнорирование родителями необходимой структуры, когда ребенок не получает структуры от родителей, он ее замещает теми представлениями, которые он, своеобразно своему детскому сознанию, может почерпнуть из массовой культуры.
• Холодный контроль, когда родители в основном замечают и обращают внимание на неудачи ребенка, или то, что сделано не так, а достижения игнорируются. В каждом из нас есть потребность, как писал Хайнц Кохут, видеть блеск в глазах восхищенной матери, видеть, что результат завершен. Завершенность действия мы оцениваем по тому, как реагируют на нас значимые другие люди. Если значимые другие не подчеркивают этого результата, никаким образом не одобряют, не валидизируют его, то вот эта склонность к девалидизации, то есть обесцениванию результата, и приводит к одному из важных обсессивных и перфекционистских феноменов – это отсутствие чувства завершенности действия. То есть кажется, что действие так или иначе не завершено. И удовольствие от этого действия человек не испытывает.
• Еще один способ, которым можно вырастить перфекционизм, это негативное сравнение, например, с сиблингами или друзьями, когда есть некий человек, который лучше. Ну, по сути дела, это стимулирует зависть. С точки зрения психологии эмоций, зависть —это внешне направленная эмоция, и она связана с тем, что она, как правило, не замечает того, что у человека есть, а замечает только то, что в дефиците. Собственно, это обучение чаще всего и проводят родители перфекциониста, за счет негативного сравнения. Они не признают успехи и достижения, и просто потенциально важные вещи у ребенка, но обращают внимание на то, чего у ребенка не хватает. Это создает неутолимое переживание зависти.
• Особый тип воспитания, который вы тоже знаете, нарциссическое расширение, связанный с возложением на ребенка особой миссии. То есть, если я  совершаю отказ ради ребенка, ребенок начинает переживать, как некоторый навязанный долг, который предстоит искупить, тем, что он будет достигать что-то, часто не то, к чему он склонен, а именно то, чего от него хотят видеть. Соответственно, у людей с уже нарциссической личностной организацией очень часто возникает переживание пустоты, потому что они, если так говорить о нашей конституциональной судьбе, когда мы счастливы, когда мы свои природные склонности, которые задаются, нашей биологической конституцией, вы знаете, что это зависит от наших конституциональных закладок, то что у нас есть, любая наша ткань, она требует, чтобы мы себя проявляли каким-то образом, это генетически заложенный навык. А вот нарциссическое расширение игнорирует то, что составляет биологическую основу нашей самости проявляющейся, именно этой самой конституциональной судьбы, и обращает внимание на какие-то идеи, которые не были реализованы самими родителями. Поэтому у человека нарциссического, даже если он добивается, он все время пытается проявиться каким-то образом, он все время хочет найти себя, но достигая даже некоторого уровня, он не удовлетворяется достигнутым уровнем, потому что это не соответствует его конституциональной судьбе.
• Ну и конечно развитию перфекционизма, как компенсаторной стратегии, способствует также нарциссическое травмирование. Пристыживание, прямое или косвенное обесценивание с незамечанием, игнорированием позитивных аспектов проявления человека.

Если говорить о двух динамиках, которые лежат в основе перфекционизма.

Первая динамика относительно простая – невротическая, это (если мы не берем нарциссическую составляющую) навязчивые состояния влечения, когда человек попадает в условия воспитания, где с одной стороны присутствует строгий контролирующий родитель, а с другой стороны, сверхопекающий и потакающий, то есть это становится основой невротического конфликта, и компенсаторно человек начинает направлять усилия на самосовершенствование, совершенствование самого себя.

Его высокие требования к себе сопровождаются одинаково низкой исполнительской дисциплиной. Этот конфликт в гештальт-подходе описывался, как борьба двух собак: собаки сверху и собаки снизу, прокурора и обвинителя. Ну и этот человек постоянно требует чего-то от себя и одновременно его собственные влечения отчуждаются, так как он не находится в контакте с ними, а скорее находится в контакте с требованиями, которое налагает на него общество.

Раньше такой тип характера, который строится на принуждении, называли ананкастным характером. Ананке —это богиня неизбежности, богиня судьбы. Соответственно свои собственные убеждения, человек с ананкастическим складом личности переживает, как требования, как принуждение, как необходимость, как предопределенность. И, соответственно, это расстройство характеризуется чрезмерной склонностью к сомнениям, поглощенностью деталями, излишним перфекционизмом, упрямством, а также периодическими навязчивыми состояниями: обсессиями (навязчивые мысли) и компульсии (навязчивые действия). Нужно сказать, что в структуре современного патоморфоза эта скрупулезность, детальность, требовательность к себе и высокая работоспособность, всячески одобряется и поддерживается, это такой хороший элемент современного общества.

Философ 30-х годов фон Гебсаттель описывал мир, внутренний мир компульсивного человека, для которого характерно блокирование будущего, который практически не думает о будущем, он полностью фиксирован на прошлом, на стремлении воссоздать уже имевшиеся формы и имеющийся порядок, стремлении структурировать, стремлении к завершенности, при одновременно неспособности эту завершенность пережить. Стремление к идеальной форме, которая, конечно, никогда не достижима. Ведь с точки зрения физики, любой процесс, или полный порядок в системе означает нулевой уровень энтропии, что означает смерть системы, за которой сразу наступает хаос. Нормальная живая система находится всегда в некотором нестабильном состоянии, а люди с обсессивным характером очень часто пытаются придать эту форму завершенности вещам.

Все что символизирует неформу, то есть хаос и беспорядок воспринимается как враждебное, и таким образом ананкаст прячется в знакомое стандартное то, что связано с неопределённостью.

Чем они характеризуются? Тем, что они уделяют внимание правилам, деталям, Вы знаете критерии ананкастной личности по DSM-5, много внимания уделяется работе, производительности, в ущерб досугу и дружбе, чрезмерно честны и скрупулёзны, негибки в вопросах морали, ценности и этики, не в состоянии избавиться от изношенных и бесполезных предметов, отказываются передавать дела или сотрудничать с другими людьми, требуют от себя и окружающих бережливости в расходах, рассматривая деньги, как то, что нужно откладывать, проявляя негибкость и упрямство.

Если мы посмотрим на патоморфоз через призму современных психиатрических классификаций мы замечаем, что истерические расстройства и неврозы в целом как будто бы исчезли из классификации, зато чрезмерно расширились обсессивно-компульсивный спектр, в частности в МКБ внесены такие формы как холдинг или синдром патологического накопительства, различные формы ипохондрии, и даже отдельный блок расстройств обсессивно-компульсивного спектра. Если мы сюда прибавим имеющиеся тренды в области самой психотерапии, в стремлении к её максимальной стандартизации, отказ от творческого компонента, замещение творческой работы протоколами, то мы видим, что это чуть шире, чем исключительно внутриличностные проблемы, это скорее общественный тренд. Общество становится все более нарциссичным и все более обсессивно-компульсивным, что и проявляется в классификациях.

Некоторые неврозы трудно было раньше себе представить, а сейчас это очень распространённые формы патологии.

С чем сталкивается современный человек?

Информационная сверхстимуляция, большое количество материала, который просто невозможно обработать, трудоголизм, как форма зависимого поведения, которое поощряется. Привыкание к перегрузке приводит к тому, что человек начинает сам стремиться, по механизму реактивного образования, стремиться к тому, чего обычно люди избегают. Если мы посмотрим на человека архаического, или даже сейчас живущего в сельской местности, для него жители мегаполиса это какой-то кошмар, потому что у него нет практически свободного времени. Житель мегаполиса проводит время в пробках, дорога на работу может занимать 2-3 часа, соответственно, а потом ехать с работы столько же домой после этого. У людей могут уже появляться перехватывающие станции, где можно переночевать, мода на них пошла в Токио, но сейчас распространяется по всему миру.

• Неврозы выходного дня – негативные ощущения при прекращении деятельности.
• Злоупотребление психоактивными веществами 
• Стахановские принципы очень часто в организационных культурах – стремление больше сделать за меньшее количество времени. Большее за меньшее.
• Потеря контроля над дозой занятости и люди часто говорят, что себе не принадлежат, а принадлежат внешним обстоятельствам. Работа ради работы. То есть работа становится единственным способом повышения самоуважения, человек стремится набрать больше работы, сверхценность работы в ущерб всему остальному. Работа становится витальным приоритетом.
• Игнорирование отрицательных последствий, то есть человек может не замечать, то что он серьезно болеет, например, или как-то его жизненная ситуация требует абсолютно других действий. Сокращение горизонта планирования, опять же я приводил пример со своим клиентом, который когда ложится спать выполнял задание, я ему давал поведенческий дневник, чтобы он записывал, чем он занимается в течение недели, так он не мог вспомнить чем он занимается, потому что она настолько сверх занят, и сон его сокращен до 3-4х часов, и это его норма на протяжении последних трех лет, и это относительно ещё молодой человек.
• Цифровая тревога и прокрастинация, то есть постоянное давления сроков, быстрее за меньшую единицу времени.

Поэтому на первый план выходят такие формы компульсивных неврозов, которые раньше мы отдельно и не выделяли. Ну был когда-то раньше синдром компульсивного откладывания, сейчас это модное расстройство – прокрастинация. Чем интересен этот термин, тем что его ввел Пол Рингенбах, procrastinatio означает «отлагаю на завтра». Постоянное откладывание дел на потом, отсутствие удовлетворенности результатом, легкость отвлечения на менее важные дела, накопление списков незавершенных дел.

Один мой клиент, будучи очень влиятельным менеджером, составлял списки дел и когда мы анализировали списки его дел, а его самоуважение очень связано с работой, в этом списке присутствовали такие вещи как «позвонить насчёт ветеринара для подружки сестры моей жены». При этом у человека было три помощника по бизнесу, но он тем не менее закладывал этот механизм, он же даже не мог подойти к телефону, когда тот звонил, он просто не мог завершать дела. Успехом терапии было то, что мы сократили список дел с 20 до 6 и тех, которые нельзя было отложить. То есть человек все время закредитовывается социальными системами и общество потребления навязывает в том числе и кредитные формы деятельности, когда жизнь откладывается на потом.

Этот ложный спрос, пользуешься сейчас, платишь потом.

По сути дела, платишь сейчас, а про пользование неизвестно. Если мы говорим о ресурсах, связанных с витальными потребностями, то это даже немного оправданно. Но люди чаще склонны к избыточному потреблению, вы это хорошо знаете на примере автомобилей, когда человек с низким уровнем доходов покупает автомобиль в кредит, который не может выплатить. Ему и не нужен этот автомобиль, но как символ социального статуса он важен, поэтому человек берет нереалистичный кредит.

Восприятие жизни, как череды обязательств и вынужденных обстоятельств. Все указывает на вынужденность, нарушение сроков исполнения, невроз выходного дня и невозможность расслабиться, и трудность расстановки приоритетов.

Если мы будем брать и рассматривать это с точки зрения психофизиологии, то у нас есть такая структура в мозге – полосатое тело, которая отвечает за способность откладывать удовольствие, подождать сейчас ради процветания потом. Так вот долгосрочное планирование под влиянием перегрузки, а сама по себе нагрузка в случае компульсии является стимулом и человек старается увеличить нагрузку получая удовольствие от достижения.

И в конечном итоге любая деятельность, мы видим это особенно на примере наркомании и зависимых расстройств, когда человек уже употребляет наркотик на выросшей дозе, но не получает удовольствия. Тоже самое мы видим на примере трудоголика, получающего удовольствие от совершения больших объемов работы, забывая о смысле осуществления этой деятельности. Собственно, психофизиологически контроль переходит от дорсолатеральных частей полосатого тела к вентромедиальным, то есть от долгосрочного планирования к краткосрочному.  Поэтому для всех зависимых характерно сокращение горизонта планирования, и одна из форм работы это как раз работа с воображаемым будущим, когда у человека появляется будущее и он может представить себя через 10-20 лет и может соотносить долгосрочные и краткосрочные цели.

Ну и прокрастинация это чрезвычайно распространенный феномен. По Милграму она различается на :

• Ежедневную прокрастинацию, всем хорошо знакомую, о выполнениях регулярных обязанностей, в принятии решений, как невозможность сделать выбор в бытовых ситуациях, когда человек долго откладывает со словами «будем думать».
• Невротическую прокрастинацию, когда избегаются именно судьбоносные решения.
• Компульсивное откладывание, как замена действий, какие-то замещающие действия, например, нужно защитить диссертацию человеку, а он осуществляет сбор материалов. Эти действия носят компенсаторный характер, он что-то делает, при этом сопротивляясь тому, что он на самом деле хочет делать и не признается себе в том, что он не хочет делать.
• И академическая прокрастинация, то есть откладывание подготовки на последний день, особенно знакомая студентам, которые сталкиваются с большим количеством нагрузки.

Ну отдельно я бы хотел сказать, как эта тема перфекционизма атакует прежде всего начинающего психотерапевта.

С чем сталкивается начинающий психотерапевт?

С одной стороны, а он находится тоже в этом тренде успешности, сравнивает себя с успешными образцами, это прежде всего выраженная жажда сопричастности и признания. Если мы ведем психотерапевта в традиционном пути подготовки, то это 8-9 лет и это достаточно молодые люди и длительное обучение затрудняет у них сепарационные процессы. Потому что чтобы человек отсепарировался, чтобы он переживал свою автономию, ему необходимы отдельное проживание и финансовая независимость. А обучение настолько длительное и затратное, то занимаясь этим, психотерапевты однозначно попадают в нарушение сепарации. Потому что, когда молодые люди других специальностей начинают зарабатывать, психотерапевты только готовятся это делать, застревая в состоянии низкой финансовой автономии.

Поэтому у человека возникает особый голод по признанию, жажда по признанию. И как правило терапевты начинают работать с клиентами, которые это признание не способны обеспечить, потому что у них как раз развиты механизмы  обесценивания и они находят друг друга. Это как правило проявляется в более доступной цене, в большей открытости и готовности работать, и, конечно, это наталкивается на обесценивание со стороны клиента. Поэтому первые три года практики у начинающего психотерапевта это непрерывное нарциссическое страдание неоцененности и недооцененности, многочисленных отреагирований со стороны клиента, в особенности если нет готовности понимания с кем придется иметь дело.

Виртуальность результатов. В психотерапии это тоже важный феномен. Когда собственный перфекционизм требует доказательств, ну где? где результаты психотерапии? где ее эффективность? как ее измерить?

В отличии от опыта хирургической деятельности или реанимации, где вы провели операцию, провели трудоемкую интервенцию и получили результат, сразу его видите, сразу получаете благодарность. Психотерапия в этом случае, это неблагодарная профессия.

Затрат много, но ни вы, ни клиент не можете их увидеть, оценить их может, только если это независимая экспертиза, институт которой у нас недостаточно развит, чтобы объективно оценить работу. Поэтому чаще всего объективизатором достижений выступает сам клиент, если он способен ценить, но если он структурно такой человек, который не способен испытывать благодарность, то это тоже наносит терапевту нарциссическое травмирование. Очень часто такой нарциссический, перфекционистский барьер — это страх совершить ошибку, построенный на неверном эго-идеале. Очень часто это идеализированные фигуры учителей в психотерапии.

Вот некоторые психотерапевты, которые никогда не какают, которые всегда делают абсолютно правильные вещи, такие сакральные фигуры, Отто Кернберг, Нэнси Мак-Вильямс, кто-нибудь ещё из великих. Конечно, Фредерик Соломонович Перлз очень облегчил задачу гештальт-терапевтам, потому что большего психопата и одновременно творческого человека в психотерапии трудно себе представить. Он вел себя асоциально, как затем в  своих мемуарах описывал Клаудио Наранхо, хватал за ногу Абрахама Маслоу, когда тот рассказывал о своей пирамиде потребностей, или дал пощечину Карлосу Кастанеде, за то, что он распространял мистические учения, а он не верил в мистику и так далее. Почитайте его собственное автобиографическое произведение «Внутри и вне помойного ведра»… То есть человек зажигал ярко и после него ошибаться легко.

Но тем не менее это стремление к идеализации является основой для того, чтобы человек уважал самого себя. Он соответственно через идеализацию, как и ребенок, идеализируя родителей, он учится. Без идеализации учиться невозможно. Одновременно с идеализацией захватываются нереалистические компоненты самооценки, каким я должен быть. При этом часто психотерапевт, так скажем, если его учитель обладает чертами «гуризма», не признавая свои какие-то слабости, сложности, мало делится собственными ошибками, то идеализировать его достаточно легко. Потому что обучение — это обмен ошибками, потому что я эти ошибки протестировал, попробовал, у меня получилось или не получилось, а некоторые пункты знаний мы заглатываем интроективно. Почему именно так считается. Очень часто критическое мышление, профессиональное еще не сформировано.

Я уже говорил о жестком и не реалистичном эго-идеале того, каким я как специалист должен быть. Иногда у терапевтов это очень высокие требования к себе, и с точки зрения морали, и с точки зрения профессиональных стандартов.

Страх негативной оценки собственной деятельности, который порождает уязвимость к идеализации, в целях контроля, который устанавливают наши клиенты. То есть наши клиенты иногда идеализируют терапевта на первых этапах особенно, не потому что им так нужно для их самоуважения, а именно для того, чтобы остановить прогресс в терапии и не приближаться к самому больному и травмирующему.

Слабо развитая способность к концептуализации случаев, обычно наш студент перенасыщен различного рода информацией, но собственная способность к концептуализации, способность объяснить, что я делаю, у него так много, как правило после обучения, разных концепций, что собственную концептуализацию он проводит не так просто. А что я делал? А что было в сессии? А на сессии как работал? Что было самым важным? Что самым главным?

Очень сложно это делать.

Собственно, мы к этому стремимся, но не всегда это получается реализовать.

Отсутствие навыков самовалидации, то есть опять, когда признание деятельности зависит либо от клиента, либо от супервизора, либо от старшего коллеги. А самовалидации нет, и это не особо поощряется. И это потихонечку приходится формировать.

Сомнения в эффективности и защитная идеализация метода. Очень часто присутствует такой «школизм», когда человек не способен объективно признавать ограничения тех методов, которые он использует в работе с разными клиентами. Пытается натянуть метод на клиента, а не ориентироваться на использование метода сообразно трудностям клиента.

Что может быть этому противопоставлено и чем мы можем поддержать профессиональное становление? Чтобы не дать разгуляться вот этому вот личностно-центрированному перфекционизму, стремлению к совершенству и совершенствованию.

Обязательны процессы отражения, их стоит организовывать, получение обратной связи. Это сообщество, когда человек может показывать работу. Это прежде всего опыты супервизии и интервизии, сам опыт сообщения о своих ошибках другому человеку снимает барьер внутренний по отношению к формированию фигуры внутреннего супервизора, который будет не жестким и критичным, а будет достаточно учитывающим ситуацию, и будет позволять человеку действовать.

Объективизация результата при помощи обратной связи и интервизии.  В интервизии обратная связь от участников примерно равных по статусу. Очень хорошо действует видео обратная связь, когда человек видит, что он делает, потому что там работает как бы защита от дурака, то,что уже снято сложно подвергнуть защитной рационализации и каким-то образом сопротивляться, это объективный материал.

Объективизация результата при помощи обратной связи от клиента и психодиагностических тестовых методик. Не часто это делают, но вот начинающим терапевтам особенно важно это делать, чтобы для себя прежде всего проверить собственную гипотезу об эффективности собственной психотерапии. Отражаются ли результаты моей психотерапии, того, как я ее мыслю в том, что я получаю. Соответственно и выбирается тестовая методика. Допустим, работаете вы с личностной структурой, вот и подбираете я-структурные тесты. И вы смотрите меняется ли личностная структура или вы только фантазируете, что она меняется в динамике. Или более простые методики.

Развитие способности анализа совершенных ошибок. Такая культура делиться ошибками и культура их анализировать, не как неправильные действия, а как альтернативные действия, которые возникли под влиянием сложности терапевтической ситуации. То есть сама по себе терапевтическая ситуация учит, мы не используем что-то не потому, что это неправильно, а потому что не подходит именно данному случаю.

Развитие способности к критическому мышлению и зрелой идеализации опыта. То есть я понимаю, что у меня действительно хорошо, что действительно представляет мою сильную сторону. Демонстрация собственной деятельности, когда мы показываем, демонстрируем, мы приобретаем все больше опыта. И анализ каждой сессии и развитие способности концептуализации, то есть поработал, записал все что было, все что делал, как ты это видишь в своём подходе, что не получилось и почему, на протяжении длины работы.

Развитие способности к валидации. За счет каких именно моих интервенций достигаются эффекты терапии?

И способность различать сильные и слабые стороны применяемых методов, так называемый, нерелигиозный подход. Когда мы понимаем, например, что в данном случае использование метода не совсем показано. Это не мой клиент, или мне нужно использовать другой метод, или переадресовать его коллеге, ведь это тоже важная часть профессиональной этики, когда мы учитываем, а нашему сообществу до этого пока далеко, показания к применению своей психотерапии согласно нашему опыту и нашим предпочтениям. Надеюсь, что дальше все это будет профилироваться в более узкий спектр.